Тимошенко, суровая дама!

Воплощенье крутой красоты!
Украина измучалась прямо,
Ожидая такую как ты!

В миг решительной киевской встряски
Дочь на сцену её привезла
В инвалидной больничной коляске:
Чисто жертва всемирного зла

Но закончилось время печали,
И на фоне бегущей строки
В шоу Шустера вновь простучали
Роковые её каблуки.

Никакой инвалидной коляски!
Чуть сменились в стране времена,
Словно ведьма из киевской сказки,
В прежний облик вернулась она.

Заручившись восторгом майданьим -
Так, что рейтинг достиг двадцати,-
Вновь она вопреки ожиданьям
В президенты готова пойти.

Снисходительна, непобедима,
Каблуком она топчет гнильё.
И уже возвращение Крыма
Входит в ближние планы её.

Это лучший твой символ,Украйна!
И на Западе так говорят.
Только женщина так радикально
Может облик менять и наряд.

Вот ты бедная,смотришь туманно,
Вот ты грозная – «Будем в Крыму!»-
Словно та всемогущая панна,
Что в конце придушила Хому.

И в душе моей зреет опаска
Что не кончится наша страда:
Уж какая там к черту коляска-
Ты на танке приедешь сюда.

Наверное, самая трогательная история в жизни Владимира Маяковского произошла с ним в Париже, когда он влюбился в Татьяну Яковлеву.
Между ними не могло быть ничего общего. Русская эмигрантка, точеная и утонченная, воспитанная на Пушкине и Тютчеве, не воспринимала ни слова из рубленых, жестких, рваных стихов модного советского поэта, "ледокола" из Страны Советов.
Она вообще не воспринимала ни одного его слова, - даже в реальной жизни. Яростный, неистовый, идущий напролом, живущий на последнем дыхании, он пугал ее своей безудержной страстью. Ее не трогала его собачья преданность, ее не подкупила его слава. Ее сердце осталось равнодушным. И Маяковский уехал в Москву один.
От этой мгновенно вспыхнувшей и не состоявшейся любви ему осталась тайная печаль, а нам - волшебное стихотворение "Письмо Татьяне Яковлевой" со словами:
"Я все равно тебя когда-нибудь возьму-
Одну или вдвоем с Парижем!"

Ей остались цветы. Или вернее - Цветы.
Весь свой гонорар за парижские выступления Владимир Маяковский положил в банк на счет известной парижской цветочной фирмы с единственным условием, чтобы несколько раз в неделю Татьяне Яковлевой приносили букет самых красивых и необычных цветов - гортензий, пармских фиалок, черных тюльпанов, чайных роз орхидей, астр или хризантем.
Парижская фирма с солидным именем четко выполняла указания сумасбродного клиента - и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из года в год в двери Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и единственной фразой: "От Маяковского".
Его не стало в тридцатом году - это известие ошеломило ее, как удар неожиданной силы. Она уже привыкла к тому, что oн регулярно вторгается в ее жизнь, она уже привыкла знать, что он где-то есть и шлет ей цветы,
Они не виделись, но факт существования человека, который так ее любит, влиял на все происходящее с ней: так Луна в той или иной степени влияет на все живущее на Земле только потому, что постоянно вращается рядом.
Она уже не понимала как будет жить дальше - без этой безумной любви, растворенной в цветах. Но в распоряжении, ocтавленном цветочной фирме влюбленным поэтом, не было ни слова про его смерть.
И на следующий день на ее пороге возник рассыльный
с неизменным букетом и неизменными словами: "От Маяковского".
Говорят, что великая любовь сильнее смерти, но не всякому удается воплотить это утверждение в реальной жизни. Владимиру Маяковскому удалось.
Цветы приносили в тридцатом, когда он умер, и в сороковом, когда о нем уже забыли.
В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже она выжила только потому, что продавала на бульваре эти роскошные букеты. Если каждый цветок был словом "люблю", то в течение нескольких лет слова его любви спасали ее от голодной смерти.
Потом союзные войска освободили Париж, потом, она вместе со всеми плакала от счастья, когда русские вошли в Берлин - а букеты все несли.
Посыльные взрослели на ее глазах, на смену прежним приходили новые, и эти новые уже знали, что становятся частью великой легенды - маленькой, но неотъемлемой. И уже как пароль, который дает им пропуск в вечность, говорили, yлыбаясь улыбкой заговорщков: "От Маяковского". Цветы от Маяковского стали теперь и парижской историей. Правда это или красивый вымысел, пока однажды, в конце семидесятых советский инженер Аркадий Рывлин услышал эту историю в юности, от своей матери и всегда мечтал попасть в Париж.
Татьяна Яковлева была еще жива, и охотно приняла своего соотечественника. Они долго беседовали обо всем на свете за чаем с пирожными.
В этом уютном доме цветы были повсюду - как дань легенде, и ему было неудобно расспрашивать седую царственную даму о когдатошнем романе ее молодости: он полагал это неприличным. Но в какой-то момент все-таки не выдержал, спросил, правду ли говорят, что цветы от Маяковского спасли ее во время войны? Разве это не красивая сказка? Возможно ли, чтобы столько лет подряд... - Пейте чай, - ответила Татьяна - пейте чай. Вы ведь никуда не торопитесь?
И в этот момент в двери позвонили...
Он никогда в жизни больше не видел такого роскошного букета, за которым почти не было видно посыльного, букета золотых японских хризантем, похожих на сгустки солнца. И из-за охапки этого сверкающего на солнце великолепия голос посыльного произнес: "От Маяковского".

http://vk.com/id1889152

Происхождение Мать — Людмила Николаевна Телегина (в девичестве — Нелепова), родилась 11 августа 1937 года в Днепропетровске. Отец — Владимир Абрамович Григян, родился 3 декабря 1937 года в Днепропетровске[37], национальность — латыш, во время оккупации проживал с матерью в Днепропетровске. Его мать — Григян Мария Иосифовна (1909 г. р.). Его отец — Абрам Кельманович Капительман (1914 г. р.) по окончании Днепропетровского государственного университета в 1940 году был направлен на работу в Западную Украину (отдел народного образования Ивано-Франковской области), отработал лишь одну учебную четверть директором государственной школы в городе Снятыне[37]. Осенью 1940 года был мобилизован в армию, погиб на фронте 8 ноября 1944 года в звании старшего лейтенанта войск связи[37]. Прадед Ю. Тимошенко — Иосиф Иосифович Григан (национальность — латыш) (по словам самой Тимошенко — Григянис, а Григаном стал из-за ошибки работников паспортного стола), родился в Риге в 1884 году, в 1914 году переехал в Екатеринослав (Днепропетровск), где работал проводником на железной дороге (на станции «Лоцманка» в Днепропетровске). Впервые был арестован в 1937 году; повторно арестован в 1938 году и был репрессирован (за письма из Латвии; в обвинительной части уголовного дела сказано: «Григан, дискредитируя советскую власть среди рабочих, восхвалял хорошую жизнь рабочего класса в фашистских странах: Германии и Польше»)[37]; отбыл 10 лет лагерей (1938—1948); реабилитирован в 1963 году[37]. Его жена — Григан Елена Титовна (1893 г. р.), украинка, из села Мартыновка (Кишеньковского уезда Полтавской губернии)[37]. О своём этническом происхождении Тимошенко сказала: «У меня по линии отца все латыши до десятого колена, а по линии мамы — все украинцы до десятого колен